Святой Ахуил.
Перечитал. Хороший рассказ всё-таки. Рекомендую!
P.S. Я кстати сдал на отлично Мировую Экономику
В психиатрической клинике города «К» пятнадцать минут назад начался отбой. Яркие лампы дневного света» выключились, уступая место трескучим, мерцающим ночным светильникам голубоватого цвета. Главный врач как обычно завершал свой привычный обход палат, сам не зная, что он больше проверяет состояние больных или работу дежурных санитаров. Вдруг до его ушей донёсся противный звон, врач глянул вниз и увидел только что выпавшие из рук ключи. Кряхтя, пытаясь согнуть свою практически полностью покорённую радикулитом спину, он потянулся к связке, когда услышал тихий плач, совсем не характерный для отделения буйных больных. Тучный мужчина в белом халате резко выпрямился, что принесло его спине новую порцию мучений, и взглянул в маленькое, но очень прочное окошко в двери. читать дальшеКомната была пуста, стены оббиты десятисантиметровой в толщину мягкой обивкой такой, что если бы человек захотел причинить себе вред, ему бы понадобилось для удара разогнаться до скорости в тридцать километров в час, что невозможно на таком маленьком расстоянии (ширина комнаты составляла два метра) даже для гепарда. Вдоль самой длинной стены стояла намертво привинченная койка с расстегнутыми ремнями, какие ставят в гоночные автомобили. Теоретически, буйные больные должны всегда спать пристёгнутыми к кровати, но на практике их пристёгивали только во время приступов или что бы сделать укол. Больше в палате ничего не было, если не считать крепкой решётки на грязном окне.
В своё время, когда наш герой был только студентом и отрабатывал практику в этой больнице, в которую в последствии его и распределили, руководил клиникой ныне покойный Ренат Константинович Щербаков. Тогда посетила врача мысль поставить в каждую палату по полочке с книгами, дабы повлиять на исцеление больных. Санитары и доктора молча вертели пальцем у виска, в министерстве здравоохранения тихо хихикали принимая нововведение, но самое главное «принимали», потому что старший брат жены Щербакова раз в два месяца выпивал чарку с генсеком. Пациентам эта идея с книжками пришлась по духу, о чём и говорили результаты эксперимента: двое больных съели добрую половину библиотеки, пока не свалились с кишечной инфекцией, трое разбили головы об полки из уголка школьника, видимо Ренат Константинович других достать не смог, а один умудрился поломать полку об голову крепкого санитара, имя которого история, к сожалению, не сохранила.
На следующий день полки списали на свалку (а именно по квартирам докторов), и списали с должности главврача Щербакова, а книжки сложили плотными рядами в кладовку. В отличие, от полок и книжек Щербаков вернулся ровно через неделю, как только его шурин усугубил очередную чарку с генсеком. В то время нынешний главврач, проходящий тогда практику, сыграл не совсем удачную и хорошую шутку, повесив на кладовку с детскими книгами надпись: «Библиотека им. Щербакова Р.К.». Спустя десять лет со времени этого инцидента Ренат Константинович умер, а его спившийся шурин позаботился о том, чтобы тот стал врачом мировой важности. Но тут объявилась и ирония судьбы, которая тысячелетиями нам доказывает о том, что шутки и басни переживают людей. Сегодня любой человек может прийти в детскую библиотеку им. Щербакова Р.К. вход, в которую находится, с торца здания психиатрической клиники. Говорят, что собрание детской литературы досталось библиотеке именно из той кладовки.
Но вернёмся к нашей истории.
На краю кровати сидел молодой человек и тихо плакал, что-то всхлипывая себе под нос. Доктор постоял несколько минут, послушал и, не разобрав ни слова, вернулся к своей операции по поднятию ключей. Теперь он пытался присесть на корточки, не сгибаясь, справедливо считая, что так спина болеть будет меньше.
-Держите, Роман Фёдорович – сказал голос возле его уха и рука, опустившаяся позади него, подхватила ключи, самого доктора подмышку и подняла вверх. Это был дежурный санитар Николай.
-Спасибо, Николай – ответил Роман Фёдорович, забирая ключи – Завтра этого приведите ко мне на приём, кто это там… А Кривин Михаил Петрович… В общем, приводите в десять. – Закончил врач, снимая очки и отходя от таблички с именем, диагнозом пациента и прочей ерундой понятной не каждому врачу, и пошёл к выходу, не прощаясь.
«Как он подошёл так беззвучно?» - думал главврач, держа ключи крайне крепко, ещё чуть-чуть и его жёлтые от фуроцилина ногти впились бы в ладонь – «Засранец, он стоял и смотрел как я извивался там на полу… Вот я ему завтра припомню». Потом мысли о засранце-Николае сменились мыслями о том, что этот тихо-плачущий пациент начинает идти на поправку. Наука психотерапевта очень тонка. Каждый доктор знает, что от тихого плача до истерики – один шаг, даже не шаг, а толчок, и судить о том, что пациент идёт на поправку только по тому, что вчера он бился с разбегу головой в стену, а сегодня сидит и тихо стонет нельзя. Но в тоже время человек, который чуть-чуть сдвинулся в сторону исцеления, слыша постоянные крики прочих пациентов, может тронуться окончательно. И вот эта грань, когда нужно переводить больного на более мягкий режим, определялась на личной беседе с доктором, для чего Роман Фёдорович к себе пациента и пригласил.
-Здравствуйте – услышал Роман Фёдорович голос санитара Николая, все обиды на которого уже давно успел забыть - я к вам больного привёл.
-Да, конечно, заводите – сказал главврач, не поднимая глаз от чьей-то медицинской карты.
-Знаете, что странно? – шёпотом начал санитар, склоняясь к столу, будто их кто-то мог услышать – Когда я подошёл без четверти десять к палате и открыл дверь, он уже стоял в плотную к двери и встретил меня словами, что готов к вам идти… а ведь услышать и узнать никакой возможности не было… у меня даже мурашки по спине пробежали.
-Ничего, Коль… в моём возрасте и не такие мурашки бегать будут – Заводи.
-Здравствуйте, я пришёл вам всё рассказать – с порога начал парень в смирительной рубашке.
-Да, конечно, голубчик, рассказывайте, сейчас всё выслушаем – сказал по-отцовски Роман Фёдорович, пододвигая к себе медицинскую карту парня.
-Оставьте свой тон для психов, я здоров, конечно, по своим меркам, возможно с вашей точки зрения я не такой как все, но уж точно я не болен. – Сказал молодой человек, присаживаясь на пододвинутый Николаем стул.
-А кто же вы такой тогда? – просил доктор, экранно поднимая брови.
-Я ангел, сказать точнее архангел. За неделю до заключения меня сюда я был ниспослан на землю, дабы предупредить человечество о надвигающейся опасности, но по нашим законам я не могу предстать перед людьми в том, облике, которым я являюсь, и мне пришлось принять облик смертного человека, для этого я обрубил себе крылья – Роман Фёдорович бросил беглый взгляд в карту, где крупными буквами было написано: «склонен к нанесению телесных повреждений самому себе» - существует догма «То, что принято на земле за истину, будет истиной на небесах». Люди придумали себе миф, что ангел станет человеком, если отрубить крылья и так и есть, люди придумали миф, что человек попадёт в рай, если ему отпустят все грехи – так оно и есть. А я грешен – вы не поверите, я грешен.
-Да, и что же вы совершили? – спросил доктор с притворным интересом, в душе смеясь над фразой «вы не поверите», действительно, он не поверит больше в то, что он грешен, чем в то, что он ниспосланный нам с небес ангел.
-Ничего противозаконного по вашим меркам, но смертные грехи по нашим. Я лгал, притворяясь человеком, богохульствовал, чтобы войти в доверие, воровал интерес и доверие людей. Каждый шаг нынешнего человека – это грех и каждый ангел склонен к греху, тем более, легче смыть грязь с одежды грешника, чем ангела. – Роман Фёдорович что-то тщательно записывал в карту – я могу вам доказать мои слова, только снимите рубаху.
-Николай, сними – безразлично сказал врач, такова была его профессия потакать любой воле больного, дабы не загнать его в себя.
Николай подошёл сзади, развязал смирительную рубаху, снял её и встал поодаль, держа наготове портативный электрошок. Парень повернулся спиной, показывая глубокие зарубцевавшиеся шрамы, точным контуром огибающие лопатки, и начал шевелить плечами, так что лопатки стали то выпячиваться, то вставать на место.
-Ну что уже полетели? – не сдержался от шутки главврач психиатрической лечебницы и, в душе смеясь, начал что-то писать в карте.
-Как я могу полететь без крыльев? – обиделся парень, приняв слова доктора в серьёз.
-А где же они? – изумился Роман Фёдорович
-Я же сказал вам, я отрубил их, чтобы стать человеком…- по словам повторил молодой человек, на которого по кивку доктора Николай стал надевать смирительную рубашку.
-И что же вам надо, дабы обрести свободу полёта? – спросил Роман
-Мне нужен священник, который отпустит мои грехи. – С надеждой в голосе произнёс парень.
-Хорошо, Николай, переведи его в четвёртую палату, там есть священник, они найдут много общего, на первые несколько дней нужно дать ему успокаивающего, а дальше посмотрим.
Николай грубо взял за шиворот рубахи ангела и вывел его за дверь.
-Ах, чёрт, забыл спросить про бедствие, про которое он пришёл предупредить человечество – с иронией вздохнул Роман Фёдорович, щёлкнув пальцами, и отложил медицинскую карту в стопку.
Во рту было сухо. Доктор облизал пересохшие губы языком и налил из графина воды в свою кружку. Осушив её залпом, он достал сигарету и закурил. Роман Федорович стоял у окна и под углом разглядывал большую, заросшую травой поляну, окружённую лесом. В своё время эту площадку очистили под постройку высоко-этажного, жилого здания, но потом строители решили, что покупать квартиры в ста метрах от «дурдома» люди не захотят. Потом захотели устроить сквер, но поняли, что и гулять вряд ли потянутся горожане в такие места, и осталась большая поляна вспаханного грунта зарастать высокой травой.
Раздался стук в дверь, в щели появился Николай: «Разрешите?»
-Проходи, присаживайся – задумчиво протянул доктор, глядя в глубину зарешеченного окна, выпуская дым из лёгких.
-Странно что-то сегодня всё – глубоко вздохнул Коля – Вон ещё персонаж из девятнадцатой просит с вами поговорить, говорит, что срочно надо.
-Да что сегодня за аудиенции одна за другой? – вздохнул доктор, поплевал на сигарету, встречающую каждый плевок шипением, и бросил бычок в форточку. – Ну, веди, своего этого, только покрепче держи, он буйный.
-Здравствуйте – в двери появился низкий, непропорциональный лысый мужичок в форменной одежде данного заведения – смирительной рубашке.
-Заходите, голубчик, что там у вас? – Романа Фёдоровича самого тошнило от слова «голубчик», но всё равно он его произносил лишь потому, что так говорил его лектор по психическому анализу, так говорил Ренат Константинович, так говорили все врачи, с которыми он работал, потому что так говорят в примерах во всех учебниках по психиатрии, не говоря уже о фильмах.
-Я пришёл попрощаться – произнёс пациент и протянул сложенный вчетверо листок бумаги.
-Вы нас уже покидаете? – спросил доктор, поднимая брови, хотя эта заезженная мимика тоже его нервировала, но поднимал брови он по-прежнему из-за тех же факторов, что и произносил слово «голубчик».
-Да, я вынужден завтра покинуть вас – спокойным голосом сказал больной, что и отметил Роман, уж слишком спокойно вели себя сегодня самые буйные пациенты. Роман Фёдорович глянул, что бы проверить самого себя, не выписал ли он этого сумасшедшего ненароком, но в карте всё было «нормально», пациент ещё был «болен».
-А что это вы мне даёте? – прохрипел под нос врач, разворачивая тетрадный листок:
«Мастер, выполняя ваш приказ исследовать планету Тельфа-149 на предмет возможности колонизации, я принял облик биологического организма заселяющего эту планету. Отчёт о результатах исследования предлагаю к ознакомлению в этом документе.
Были поставлены следующие задачи исследования планеты Тельфа-149 на предмет:
-жизни и обычаев существ, заселяющих эту планету,
-состояния оборонительных сооружений, способных дать отпор нашей расе,
-пригодности планеты к использованию
-целесообразности колонизации планеты Тельфа-149.
На момент высадки на планете Тельфа-149, называемая аборигенами «Земля», по местному летоисчислению шёл 2003 год. Изучив 478 294 слова, я свободно общался с людьми (так назвали себя существа, заселяющие планету), используя только 592 слова, 134 из которых, считались оскорбительными.
Изучая местность, я обнаружил, что люди используют для передвижения, не способные оторваться от земли аппараты» - на этом записи, которые ещё можно было разобрать, прекратились, дальше шли незамысловатые рисунки, подобие китайских иероглифов и крупные буквы: «ЗАКЛЮЧЕНИЕ», за которыми шёл текст, не подающийся чтению.
-Простите за любопытство, и к какому заключению вы пришли, изучив Землю? - спросил Роман Фёдорович, вклеивая записку в медицинскую карту, и делая на ней свои пометки.
-Я пришёл к выводу, что колонизация не просто не желательна, а может быть просто губительна для нашей цивилизации. Ваш разум слишком примитивен и предсказуем, что, боюсь, контакт с вами грозит нашей планете полной деградацией. – Механически, по-военному протараторил больной.
-Ясно, ясно… и как же вы собираетесь покинуть клинику? – с искренним любопытством поинтересовался доктор, за время его работы сбежать смог только один человек и тот не смог перелезть через стену.
-За мной завтра прилетят – уверенно сообщил мужчина, высоко подняв подбородок.
-Кто? – отрезал Роман Фёдорович
-Мастер! – так же быстро ответил больной.
-Хорошо, ну вы хоть зайдите попрощаться перед отъездом. – Сыронизировал доктор.
Больной молча встал и пошёл к выходу.
До вечера Роман Федорович работал, принимал больных, назначал успокаивающее, процедуры, транквилизаторы, а одному, особо отличившемуся, прописал шокотерапию. Когда рабочий день врача-трудоголика заканчивался, он зачастую шёл спать в одну из палат, просто желания и времени ехать домой у него не было.
Так и сейчас он пошёл спать в эту маленькую комнату два на два метра с привинченной кроватью. Спал крепко, без всяких снов, как любой уставший за день человек. Утром его разбудила какая-то суматоха. По коридорам носился Николай.
-Коля, что произошло? – растирая сонное лицо руками, спросил доктор.
-Роман Фёдорович, двое больных сбежали. - Закричал крепкий санитар из другого конца коридора – Я всю территорию обыскал - нигде их нет.
-Как нет? Что за пациенты? – доктор сразу же проснулся.
-Ну, Ангел наш, которого в четвёртую перевели и второй буйный из девятнадцатой. – Прокричал Николай и побежал вверх по лестнице.
-Быть не может – вскрикнул Роман Фёдорович и метнулся к четвёртой палате. В ней стояли две койки, одна была пуста, и только один больной сидел с ногами на кровати и, раскачиваясь из стороны в сторону, счастливым голосом приговаривал: «Он улетел,… я отпустил грехи, и он улетел… надо же… я тоже,… а он улетел…».
Роман Фёдорович бежал в другой конец коридора, где находилась девятнадцатая палата. Дверь была настежь распахнута, а за окном, где раньше располагалась огромное заросшее поле, были гигантские симметрично выжженные круги, соединённые тремя полосками, сходящимися в идеальном ромбе.
-Николай!!! Николай! Ни-ко-лай!!! – орал Роман Фёдорович как раненый зверь, несясь по коридору в сторону своего кабинета, но никто не откликался. Дверь открылась сразу, видимо вчера вечером доктор забыл закрыть кабинет на ключ. За его рабочим столом сидел крепкий мужчина и что-то писал в какой-то тетрадке. – Кто вы? Хотя не важно, звоните в милицию, МЧС, ФСБ! Куда только можно звоните… НИКОЛАЙ! Куда вы убрали телефон?
-Успокойтесь, голубчик, что с вами? – сказал мужчина вставая из-за стола.
-Я никакой вам не голубчик! Я Роман Федорович Хазаров! Главврач этой больницы. – Закричал доктор так сильно, что из его рта брызнула слюна до окна.
-Санитаров сюда! Санитаров – закричал незнакомец, хватая Хазарова за плечи.
-НИКОЛАЙ! – закричал Роман Федорович.
Вдруг дверь открылась, и в кабинет забежали двое молодых парней и девушка в белых халатах. Парни схватили под руки доктора и куда-то поволокли сопротивляющегося грузного мужчину. Роман Фёдорович то закидывал голову и видел коридор, по которому его тащат в направлении открытой двери палаты, то поднимал и видел бегущую следом девушку, набирающую в шприц какую-то жидкость из ампулы, он прекрасно понимал, что это значит. А позади медленным шагом вышел из кабинета тот самый незнакомец, который так хорошо устроился в его кабинете.
-Пустите! Там больные сбежали! Спросите Николая! Позовите Колю! – истошно вопил Роман Фёдорович, которого уже пристёгивали ремнями к койке – Пустите.
-Кого он зовёт? – спросил тот незнакомец из кабинета у девушки, делающий укол в правую руку. – Здесь же нет Николая?
-Да, сколько я работаю Николая нет… Всё хорошо, Роман Фёдорович, Всё хорошо… вы скоро пойдёте на поправку… - ответила девушка, прижимая ваткой, точку из которой выдёргивала шприц.
«Всё хорошо, Роман Фёдорович, Всё хорошо…» - сказал доктору мужской голос, он постарался разглядеть лицо говорящего – это был Николай. Всё плыло как в тумане, руки не слушались, тело не повиновалось, мысли ушли на задний план, и Хазаров погружался в глубокий сон. Последнее, что он услышал - были слова сквозь закрывающуюся дверь: «Эх, бедный Роман Фёдорович… не вынес. Сдал!».
P.S. Я кстати сдал на отлично Мировую Экономику
ПРЕДЕЛ ПРОЧНОСТИ
В психиатрической клинике города «К» пятнадцать минут назад начался отбой. Яркие лампы дневного света» выключились, уступая место трескучим, мерцающим ночным светильникам голубоватого цвета. Главный врач как обычно завершал свой привычный обход палат, сам не зная, что он больше проверяет состояние больных или работу дежурных санитаров. Вдруг до его ушей донёсся противный звон, врач глянул вниз и увидел только что выпавшие из рук ключи. Кряхтя, пытаясь согнуть свою практически полностью покорённую радикулитом спину, он потянулся к связке, когда услышал тихий плач, совсем не характерный для отделения буйных больных. Тучный мужчина в белом халате резко выпрямился, что принесло его спине новую порцию мучений, и взглянул в маленькое, но очень прочное окошко в двери. читать дальшеКомната была пуста, стены оббиты десятисантиметровой в толщину мягкой обивкой такой, что если бы человек захотел причинить себе вред, ему бы понадобилось для удара разогнаться до скорости в тридцать километров в час, что невозможно на таком маленьком расстоянии (ширина комнаты составляла два метра) даже для гепарда. Вдоль самой длинной стены стояла намертво привинченная койка с расстегнутыми ремнями, какие ставят в гоночные автомобили. Теоретически, буйные больные должны всегда спать пристёгнутыми к кровати, но на практике их пристёгивали только во время приступов или что бы сделать укол. Больше в палате ничего не было, если не считать крепкой решётки на грязном окне.
В своё время, когда наш герой был только студентом и отрабатывал практику в этой больнице, в которую в последствии его и распределили, руководил клиникой ныне покойный Ренат Константинович Щербаков. Тогда посетила врача мысль поставить в каждую палату по полочке с книгами, дабы повлиять на исцеление больных. Санитары и доктора молча вертели пальцем у виска, в министерстве здравоохранения тихо хихикали принимая нововведение, но самое главное «принимали», потому что старший брат жены Щербакова раз в два месяца выпивал чарку с генсеком. Пациентам эта идея с книжками пришлась по духу, о чём и говорили результаты эксперимента: двое больных съели добрую половину библиотеки, пока не свалились с кишечной инфекцией, трое разбили головы об полки из уголка школьника, видимо Ренат Константинович других достать не смог, а один умудрился поломать полку об голову крепкого санитара, имя которого история, к сожалению, не сохранила.
На следующий день полки списали на свалку (а именно по квартирам докторов), и списали с должности главврача Щербакова, а книжки сложили плотными рядами в кладовку. В отличие, от полок и книжек Щербаков вернулся ровно через неделю, как только его шурин усугубил очередную чарку с генсеком. В то время нынешний главврач, проходящий тогда практику, сыграл не совсем удачную и хорошую шутку, повесив на кладовку с детскими книгами надпись: «Библиотека им. Щербакова Р.К.». Спустя десять лет со времени этого инцидента Ренат Константинович умер, а его спившийся шурин позаботился о том, чтобы тот стал врачом мировой важности. Но тут объявилась и ирония судьбы, которая тысячелетиями нам доказывает о том, что шутки и басни переживают людей. Сегодня любой человек может прийти в детскую библиотеку им. Щербакова Р.К. вход, в которую находится, с торца здания психиатрической клиники. Говорят, что собрание детской литературы досталось библиотеке именно из той кладовки.
Но вернёмся к нашей истории.
На краю кровати сидел молодой человек и тихо плакал, что-то всхлипывая себе под нос. Доктор постоял несколько минут, послушал и, не разобрав ни слова, вернулся к своей операции по поднятию ключей. Теперь он пытался присесть на корточки, не сгибаясь, справедливо считая, что так спина болеть будет меньше.
-Держите, Роман Фёдорович – сказал голос возле его уха и рука, опустившаяся позади него, подхватила ключи, самого доктора подмышку и подняла вверх. Это был дежурный санитар Николай.
-Спасибо, Николай – ответил Роман Фёдорович, забирая ключи – Завтра этого приведите ко мне на приём, кто это там… А Кривин Михаил Петрович… В общем, приводите в десять. – Закончил врач, снимая очки и отходя от таблички с именем, диагнозом пациента и прочей ерундой понятной не каждому врачу, и пошёл к выходу, не прощаясь.
«Как он подошёл так беззвучно?» - думал главврач, держа ключи крайне крепко, ещё чуть-чуть и его жёлтые от фуроцилина ногти впились бы в ладонь – «Засранец, он стоял и смотрел как я извивался там на полу… Вот я ему завтра припомню». Потом мысли о засранце-Николае сменились мыслями о том, что этот тихо-плачущий пациент начинает идти на поправку. Наука психотерапевта очень тонка. Каждый доктор знает, что от тихого плача до истерики – один шаг, даже не шаг, а толчок, и судить о том, что пациент идёт на поправку только по тому, что вчера он бился с разбегу головой в стену, а сегодня сидит и тихо стонет нельзя. Но в тоже время человек, который чуть-чуть сдвинулся в сторону исцеления, слыша постоянные крики прочих пациентов, может тронуться окончательно. И вот эта грань, когда нужно переводить больного на более мягкий режим, определялась на личной беседе с доктором, для чего Роман Фёдорович к себе пациента и пригласил.
Ангел
-Здравствуйте – услышал Роман Фёдорович голос санитара Николая, все обиды на которого уже давно успел забыть - я к вам больного привёл.
-Да, конечно, заводите – сказал главврач, не поднимая глаз от чьей-то медицинской карты.
-Знаете, что странно? – шёпотом начал санитар, склоняясь к столу, будто их кто-то мог услышать – Когда я подошёл без четверти десять к палате и открыл дверь, он уже стоял в плотную к двери и встретил меня словами, что готов к вам идти… а ведь услышать и узнать никакой возможности не было… у меня даже мурашки по спине пробежали.
-Ничего, Коль… в моём возрасте и не такие мурашки бегать будут – Заводи.
-Здравствуйте, я пришёл вам всё рассказать – с порога начал парень в смирительной рубашке.
-Да, конечно, голубчик, рассказывайте, сейчас всё выслушаем – сказал по-отцовски Роман Фёдорович, пододвигая к себе медицинскую карту парня.
-Оставьте свой тон для психов, я здоров, конечно, по своим меркам, возможно с вашей точки зрения я не такой как все, но уж точно я не болен. – Сказал молодой человек, присаживаясь на пододвинутый Николаем стул.
-А кто же вы такой тогда? – просил доктор, экранно поднимая брови.
-Я ангел, сказать точнее архангел. За неделю до заключения меня сюда я был ниспослан на землю, дабы предупредить человечество о надвигающейся опасности, но по нашим законам я не могу предстать перед людьми в том, облике, которым я являюсь, и мне пришлось принять облик смертного человека, для этого я обрубил себе крылья – Роман Фёдорович бросил беглый взгляд в карту, где крупными буквами было написано: «склонен к нанесению телесных повреждений самому себе» - существует догма «То, что принято на земле за истину, будет истиной на небесах». Люди придумали себе миф, что ангел станет человеком, если отрубить крылья и так и есть, люди придумали миф, что человек попадёт в рай, если ему отпустят все грехи – так оно и есть. А я грешен – вы не поверите, я грешен.
-Да, и что же вы совершили? – спросил доктор с притворным интересом, в душе смеясь над фразой «вы не поверите», действительно, он не поверит больше в то, что он грешен, чем в то, что он ниспосланный нам с небес ангел.
-Ничего противозаконного по вашим меркам, но смертные грехи по нашим. Я лгал, притворяясь человеком, богохульствовал, чтобы войти в доверие, воровал интерес и доверие людей. Каждый шаг нынешнего человека – это грех и каждый ангел склонен к греху, тем более, легче смыть грязь с одежды грешника, чем ангела. – Роман Фёдорович что-то тщательно записывал в карту – я могу вам доказать мои слова, только снимите рубаху.
-Николай, сними – безразлично сказал врач, такова была его профессия потакать любой воле больного, дабы не загнать его в себя.
Николай подошёл сзади, развязал смирительную рубаху, снял её и встал поодаль, держа наготове портативный электрошок. Парень повернулся спиной, показывая глубокие зарубцевавшиеся шрамы, точным контуром огибающие лопатки, и начал шевелить плечами, так что лопатки стали то выпячиваться, то вставать на место.
-Ну что уже полетели? – не сдержался от шутки главврач психиатрической лечебницы и, в душе смеясь, начал что-то писать в карте.
-Как я могу полететь без крыльев? – обиделся парень, приняв слова доктора в серьёз.
-А где же они? – изумился Роман Фёдорович
-Я же сказал вам, я отрубил их, чтобы стать человеком…- по словам повторил молодой человек, на которого по кивку доктора Николай стал надевать смирительную рубашку.
-И что же вам надо, дабы обрести свободу полёта? – спросил Роман
-Мне нужен священник, который отпустит мои грехи. – С надеждой в голосе произнёс парень.
-Хорошо, Николай, переведи его в четвёртую палату, там есть священник, они найдут много общего, на первые несколько дней нужно дать ему успокаивающего, а дальше посмотрим.
Николай грубо взял за шиворот рубахи ангела и вывел его за дверь.
-Ах, чёрт, забыл спросить про бедствие, про которое он пришёл предупредить человечество – с иронией вздохнул Роман Фёдорович, щёлкнув пальцами, и отложил медицинскую карту в стопку.
Землянизация
Во рту было сухо. Доктор облизал пересохшие губы языком и налил из графина воды в свою кружку. Осушив её залпом, он достал сигарету и закурил. Роман Федорович стоял у окна и под углом разглядывал большую, заросшую травой поляну, окружённую лесом. В своё время эту площадку очистили под постройку высоко-этажного, жилого здания, но потом строители решили, что покупать квартиры в ста метрах от «дурдома» люди не захотят. Потом захотели устроить сквер, но поняли, что и гулять вряд ли потянутся горожане в такие места, и осталась большая поляна вспаханного грунта зарастать высокой травой.
Раздался стук в дверь, в щели появился Николай: «Разрешите?»
-Проходи, присаживайся – задумчиво протянул доктор, глядя в глубину зарешеченного окна, выпуская дым из лёгких.
-Странно что-то сегодня всё – глубоко вздохнул Коля – Вон ещё персонаж из девятнадцатой просит с вами поговорить, говорит, что срочно надо.
-Да что сегодня за аудиенции одна за другой? – вздохнул доктор, поплевал на сигарету, встречающую каждый плевок шипением, и бросил бычок в форточку. – Ну, веди, своего этого, только покрепче держи, он буйный.
-Здравствуйте – в двери появился низкий, непропорциональный лысый мужичок в форменной одежде данного заведения – смирительной рубашке.
-Заходите, голубчик, что там у вас? – Романа Фёдоровича самого тошнило от слова «голубчик», но всё равно он его произносил лишь потому, что так говорил его лектор по психическому анализу, так говорил Ренат Константинович, так говорили все врачи, с которыми он работал, потому что так говорят в примерах во всех учебниках по психиатрии, не говоря уже о фильмах.
-Я пришёл попрощаться – произнёс пациент и протянул сложенный вчетверо листок бумаги.
-Вы нас уже покидаете? – спросил доктор, поднимая брови, хотя эта заезженная мимика тоже его нервировала, но поднимал брови он по-прежнему из-за тех же факторов, что и произносил слово «голубчик».
-Да, я вынужден завтра покинуть вас – спокойным голосом сказал больной, что и отметил Роман, уж слишком спокойно вели себя сегодня самые буйные пациенты. Роман Фёдорович глянул, что бы проверить самого себя, не выписал ли он этого сумасшедшего ненароком, но в карте всё было «нормально», пациент ещё был «болен».
-А что это вы мне даёте? – прохрипел под нос врач, разворачивая тетрадный листок:
«Мастер, выполняя ваш приказ исследовать планету Тельфа-149 на предмет возможности колонизации, я принял облик биологического организма заселяющего эту планету. Отчёт о результатах исследования предлагаю к ознакомлению в этом документе.
Были поставлены следующие задачи исследования планеты Тельфа-149 на предмет:
-жизни и обычаев существ, заселяющих эту планету,
-состояния оборонительных сооружений, способных дать отпор нашей расе,
-пригодности планеты к использованию
-целесообразности колонизации планеты Тельфа-149.
На момент высадки на планете Тельфа-149, называемая аборигенами «Земля», по местному летоисчислению шёл 2003 год. Изучив 478 294 слова, я свободно общался с людьми (так назвали себя существа, заселяющие планету), используя только 592 слова, 134 из которых, считались оскорбительными.
Изучая местность, я обнаружил, что люди используют для передвижения, не способные оторваться от земли аппараты» - на этом записи, которые ещё можно было разобрать, прекратились, дальше шли незамысловатые рисунки, подобие китайских иероглифов и крупные буквы: «ЗАКЛЮЧЕНИЕ», за которыми шёл текст, не подающийся чтению.
-Простите за любопытство, и к какому заключению вы пришли, изучив Землю? - спросил Роман Фёдорович, вклеивая записку в медицинскую карту, и делая на ней свои пометки.
-Я пришёл к выводу, что колонизация не просто не желательна, а может быть просто губительна для нашей цивилизации. Ваш разум слишком примитивен и предсказуем, что, боюсь, контакт с вами грозит нашей планете полной деградацией. – Механически, по-военному протараторил больной.
-Ясно, ясно… и как же вы собираетесь покинуть клинику? – с искренним любопытством поинтересовался доктор, за время его работы сбежать смог только один человек и тот не смог перелезть через стену.
-За мной завтра прилетят – уверенно сообщил мужчина, высоко подняв подбородок.
-Кто? – отрезал Роман Фёдорович
-Мастер! – так же быстро ответил больной.
-Хорошо, ну вы хоть зайдите попрощаться перед отъездом. – Сыронизировал доктор.
Больной молча встал и пошёл к выходу.
Финал
До вечера Роман Федорович работал, принимал больных, назначал успокаивающее, процедуры, транквилизаторы, а одному, особо отличившемуся, прописал шокотерапию. Когда рабочий день врача-трудоголика заканчивался, он зачастую шёл спать в одну из палат, просто желания и времени ехать домой у него не было.
Так и сейчас он пошёл спать в эту маленькую комнату два на два метра с привинченной кроватью. Спал крепко, без всяких снов, как любой уставший за день человек. Утром его разбудила какая-то суматоха. По коридорам носился Николай.
-Коля, что произошло? – растирая сонное лицо руками, спросил доктор.
-Роман Фёдорович, двое больных сбежали. - Закричал крепкий санитар из другого конца коридора – Я всю территорию обыскал - нигде их нет.
-Как нет? Что за пациенты? – доктор сразу же проснулся.
-Ну, Ангел наш, которого в четвёртую перевели и второй буйный из девятнадцатой. – Прокричал Николай и побежал вверх по лестнице.
-Быть не может – вскрикнул Роман Фёдорович и метнулся к четвёртой палате. В ней стояли две койки, одна была пуста, и только один больной сидел с ногами на кровати и, раскачиваясь из стороны в сторону, счастливым голосом приговаривал: «Он улетел,… я отпустил грехи, и он улетел… надо же… я тоже,… а он улетел…».
Роман Фёдорович бежал в другой конец коридора, где находилась девятнадцатая палата. Дверь была настежь распахнута, а за окном, где раньше располагалась огромное заросшее поле, были гигантские симметрично выжженные круги, соединённые тремя полосками, сходящимися в идеальном ромбе.
-Николай!!! Николай! Ни-ко-лай!!! – орал Роман Фёдорович как раненый зверь, несясь по коридору в сторону своего кабинета, но никто не откликался. Дверь открылась сразу, видимо вчера вечером доктор забыл закрыть кабинет на ключ. За его рабочим столом сидел крепкий мужчина и что-то писал в какой-то тетрадке. – Кто вы? Хотя не важно, звоните в милицию, МЧС, ФСБ! Куда только можно звоните… НИКОЛАЙ! Куда вы убрали телефон?
-Успокойтесь, голубчик, что с вами? – сказал мужчина вставая из-за стола.
-Я никакой вам не голубчик! Я Роман Федорович Хазаров! Главврач этой больницы. – Закричал доктор так сильно, что из его рта брызнула слюна до окна.
-Санитаров сюда! Санитаров – закричал незнакомец, хватая Хазарова за плечи.
-НИКОЛАЙ! – закричал Роман Федорович.
Вдруг дверь открылась, и в кабинет забежали двое молодых парней и девушка в белых халатах. Парни схватили под руки доктора и куда-то поволокли сопротивляющегося грузного мужчину. Роман Фёдорович то закидывал голову и видел коридор, по которому его тащат в направлении открытой двери палаты, то поднимал и видел бегущую следом девушку, набирающую в шприц какую-то жидкость из ампулы, он прекрасно понимал, что это значит. А позади медленным шагом вышел из кабинета тот самый незнакомец, который так хорошо устроился в его кабинете.
-Пустите! Там больные сбежали! Спросите Николая! Позовите Колю! – истошно вопил Роман Фёдорович, которого уже пристёгивали ремнями к койке – Пустите.
-Кого он зовёт? – спросил тот незнакомец из кабинета у девушки, делающий укол в правую руку. – Здесь же нет Николая?
-Да, сколько я работаю Николая нет… Всё хорошо, Роман Фёдорович, Всё хорошо… вы скоро пойдёте на поправку… - ответила девушка, прижимая ваткой, точку из которой выдёргивала шприц.
«Всё хорошо, Роман Фёдорович, Всё хорошо…» - сказал доктору мужской голос, он постарался разглядеть лицо говорящего – это был Николай. Всё плыло как в тумане, руки не слушались, тело не повиновалось, мысли ушли на задний план, и Хазаров погружался в глубокий сон. Последнее, что он услышал - были слова сквозь закрывающуюся дверь: «Эх, бедный Роман Фёдорович… не вынес. Сдал!».
-
-
18.06.2005 в 13:46*а рассказ пока ещё не прочла..)
-
-
19.06.2005 в 15:21